Hac vaktini beklemek zorunda kaldığı İstanbul'a gelişi anlatıldıktan sonra Mısır'a, Süveyş Kanalı'ndan Cidde'ye oradan da Hicaz'a gitti. İstanbul'da, Kahire'de, İskenderiye'de, Mekke'de, Medine Şamil coşkuyla karşılandı. Sultan ve Hidiv ona en büyük şerefi verdi. Hac'dan sonra İmam Medine'de bir süre yaşadı ve orada öldü ve Cennettü'l-Bakiye mezarlığına gömüldü. Makale, yazarın Şamil'in modern toplum üzerindeki rezonansına ilişkin bazı düşüncelerini sunmaktadır. Makale çeşitli kaynaklara dayanılarak yazılmıştır.
Anahtar Kelimeler: İmam Şamil, İstanbul, Hac, Medine, Şeyh, Hacı.
Abstract
The article refers to the arrival of Imam Shamil with his family in the Ottoman Caliphate, to make a pilgrimage (hajj). His arrival in Istanbul, where he was forced to wait for the hajj time, is described, after which he went to Egypt, the Suez Canal to Jeddah and from there to Hijas. In Istanbul, Cairo, Alexandria, Mecca, Medina Shamil was greeted enthusiastically. The Sultan and the Khediv gave him the highest honor. After the hajj, imam lived for some time in Medina, where he died and was buried in the Jannat al-Bakiya cemetery. The article presents some of the author's reflections on the resonance of Shamil on modern society. The article is written on the basis of a variety of sources.
Keywords: Imam Shamil, Istanbul, Hajj, Medina, Sheikh, Pilgrim
Вступление
16 февраля 1869 года имаму Шамилю, проживавшему с семьей в Киеве, представилась возможность, наконец, совершить паломничество (хадж).
12 мая 1869 года Шамиль выехал из Киева в Одессу.
Прибыв в Одессу, семейство Шамиля стало дожидаться рейса на Стамбул. «Одесса – город резких противоположностей, писал К. Скальковский в 1869 году. – Хорошие гостиницы, железная дорога, газовое освещение, пароходные сообщения, гранитная мостовая, постройка громадного порта, четыре ежедневные газеты, гласный суд, банки, университет и т. д., придают ей вид европейского города; но, при ближайшем рассмотрении, за этой блестящей внешностью оказывается множество непривлекательных сторон, низводящих Одессу на степень такого города, каких немало у нас на Руси». Рейсы из Одессы в Стамбул еженедельно осуществляло Русское общество пароходства и торговли.
15 мая в 16.00 часов пароход с Шамилем и его семейством на борту отправился в столицу Османской империи. В России остались сыновья Шамиля Гази-Мухаммад и Мухаммад-Шефи со своими семьями в качестве заложников.
Шамиль покидал Россию. Возможно, он осознавал, что больше сюда не вернется, поскольку с каждым днем чувствовал себя слабее. Возможно, такие мысли были и у Александра II, который спустя 10 лет после своего обещания, отпустил имама к святым местам. Тем не менее, так об этом сказал современник: «И нельзя не обратить внимания на тот почет, который был оказан имаму, подобный которому великий царь не оказывал никому».
В понедельник 17 мая 1869 года Шамиль прибыл в Стамбул. Город был великолепен. «Нельзя отрицать также, – писал современник Шамиля К. Скальковский, – и значительного прогресса в европейском смысле, сделанного в Турции в последнее время. Все новые постройки роскошны и с большим вкусом; образцы турецких броненосных судов в Босфоре достойны внимания; многие улицы…расширены и освещены газом; система водопроводов и водостоков замечательна; пассажирское пароходство необыкновенно деятельно и благоустроено, в порте порядок. Повсюду страшная суета и оживление, но без давки и неприятностей…».
Приезд семьи имама в столицу Османской империи был торжественным: «... Когда судно Шамиля достигло стороны Стамбула, то он послал к его присутствию падишаху ислама (султану Турции Абдул-Азизу. – Авт.) двух своих товарищей, чтобы они просили у него разрешения остановиться на его земле. Падишах разрешил с радостью и почтением.
Когда Шамиль сошел с судна, его встретили из великих и знатных настолько неисчислимое количество, что большинство их брали за руки в знак приветствия тех, кто в свою очередь здоровался до этого с Шамилем».
Абдул-Азиз, 32-й султан Османской империи вступил на престол после своего брата Абдул-Меджида 25 июня 1861 года. Сторонник реформ, окружив себя либералами, обещав подданным государственную и дворцовую экономию, он в первые годы своего правления приобрел популярность. Султан приготовил Шамилю большой дом для проживания, назначил ему солидную пенсию.
В числе встречавших имама в Стамбуле были и представители российского посольства, которое на тот момент возглавлял Чрезвычайный и полномочный посол генерал-адъютант Н.П. Игнатьев. От посольства поступило приглашение, однако Шамиль на это ответил так: «Истинно, ваш падишах угощал и кормил меня до сего дня лучшим образом. Сейчас же я – гость падишаха ислама», и он пожелал им счастья и восхвалил их».
«Доблестный господин, – писала пресса, – обладатель достоинств шейх Шамиль прибыл в Стамбул и поселился в гостинице… Для надзора за исполнением его личных нужд и помощи в отправлении почетных обязанностей ему назначен господин Осман-паша, глава переселенческой комиссии. Поговаривают, что господин шейх проведёт этот месяц в Стамбуле, а затем отправится в Хиджаз».
Имаму показывали достопримечательности Стамбула. «Из наиболее удивительного, что он видел в Стамбуле, – жернов, который вертится, а из-под него сыплется множество маленьких тонких иголок уже с просверленным ушком. Затем его повезли на море для того, чтобы показать судно султана Махмуда. Оно было усеяно множеством точек вследствие обилия пробоин от пушечных ядер, выпущенных по нему, которые были зачинены белым железом. Когда увидел его Шамиль с тем, что было внутри, он сказал: "Это не судно, это – селение!..».
Во время многочисленных встреч в Стамбуле Шамиля несколько раз сопровождал придворный художник султана. Это был поляк Станислав Хлебовский (1835-1884)., получивший художественное образование в Санкт-Петербургской академии, затем в Мюнхене и Париже. В 1864 году он был приглашен ко двору султана, и, конечно же, воспользовался случаем пребывания Шамиля в столице, написав с него портрет. Несмотря на то, что это был этюд, и живописец видел его назначение в создании отдельного портрета, он по своему художественному достоинству является вполне завершенным и в полной мере дает окончательный художественный образ портретируемого. Портрет Шамиля художник увез с собой и впоследствии он оказался в Львовской картинной галерее, где хранится по сей день.
Абдурахим, зять Шамиля, уволенный в отпуск и прибывший с семьей имама в Стамбул, должен был возвращаться в Россию. Отпуск его заканчивался и, попрощавшись с женой Патимат, со своей матерью, имамом и другими членами семьи, он должен был приступать к службе. Покидая родственников, как потом выяснится, навсегда, Абдурахим, по приезду расскажет сыновьям Шамиля о прибытии в Стамбул и благополучном проживании здесь семьи имама.
В письме в российское посольство к Богуславскому от 22 июня 1869 года Шамиль писал по этому поводу: «…Зять наш Абдурахим скоро возвращается, и он сообщит о нашем положении нашему сыну Гази-Мухаммаду…А если он осведомится о нас и нашем положении, то мы во здравии и благополучии и нет у нас другой заботы и печали, как отсутствие лицезрения вас и его…». Отсутствие старшего сына, конечно, же печалило Шамиля, прощание с ним в Одессе было навсегда. Не увидит больше своего отца и другой сын – Мухаммад-Шефи, служба которого в царском конвое проходила довольно успешно. С июля 1868 по сентябрь 1869 года он в чине штабс-ротмистра, был командирован на Кавказ для отбора молодых людей «на укомплектование 2, 3 и 4-го взводов Лейб-гвардии Кавказского эскадрона Собственного Его Величества конвоя».
«Торжества по случаю прибытия Шамиля в Турцию, массовое ликование горских переселенцев, осевших в Стамбуле, бесчисленные встречи с представителями дипломатических миссий и эмигрантами (поляками, венграми) из числа участников антироссийских восстаний 40-60-х гг. XIX в., а также ухудшение здоровья заставили Шамиля на полгода задержаться в Стамбуле».
Перед отправлением в Хиджас, Шамиль прибыл к султану прощаться.
«Когда Шамиль вошел к нему, он взял его руку и поцеловал ее, а великий имам также поцеловал руку Шамиля. Русская знать говорит, что подобного дела не случалось до сих пор и не произойдет в будущем. Имам (т.е. султан. – Авт.) дал Шамилю 3 тысячи кыршей для расходования на нужды его поездки и поездки тех, кто был с ним из паломников, слуг и семей».
Султан принял Шамиля в торжественной аудиенции, «какою удостаивал только хедива и царственных особ, и при всех поцеловал его руку; а когда Шамилю доводилось проезжать или идти пешком по улицам турецкой столицы, то османлисы падали пред ним ниц и лежали распростертые на земле все время, пока он мимо них проходил или проезжал. Таково было в глазах турок и других восточных народов обаяние человека, провоевавшего с могущественной Российской империей почти 25 лет…».
Впоследствии, по распоряжению султана Абдул-Азиза было выделено 50 тысяч курушей на благоустройство пожалованного Шамилю поместья до его возвращения из Мекки и Медины.
На пристани Шамиля провожала масса народа, многие знатные люди во главе с шейх-уль-исламом. После длительного прощания, Шамиль отбыл из Стамбула.
Во время пребывания Шамиля в Стамбуле, Порта переживала непростые времена. Все более становились натянутыми отношения между султаном и его наместником в Египте Исмаилом. Последний, в январе 1863 года ставший правителем Египта, в качестве наследственного губернатора, через 4 года принял от султана титул хедива, что ставило его выше других наместников Османской империи. Одновременно он получил от османского султана право заключать с иностранными державами торговые договоры и другие соглашения, не имевшие политического характера. Между тем хедив Исмаил оказался ревностным сторонником движения в направлении независимости.
Открытый в ноябре 1869 года, Суэцкий канал, значительно укрепивший авторитет хедива Исмаила, заставил Британию и Францию пересмотреть свои интересы и сосредоточить внимание не на Османской империи с центром в Стамбуле, а на тех возможностях, которые теперь открывались за пределами Ближнего Востока. Как и Абдул-Азиз, Исмаил хотел продемонстрировать, что в его владениях быстрыми темпами идет модернизация, и желал укрепить связи с Францией. Султан не раз пытался убедить Исмаила умерить свои амбиции. Все это приводило к трениям между султаном и хедивом.
Летописец Мухаммад-Тахир ал-Карахи утверждает, что, узнав об этой проблеме, Шамиль предложил свои услуги в урегулировании конфликта. Водный путь в Мекку пролегал через Александрию. Здесь была сделана остановка, Шамиль был приглашен в Каир для встречи с хедивом, наместником султана.
Имам был принят с большими почестями. Во дворце его встречал вице-король, хедив Исмаил-паша. Хедив «оказал ему почтение, сошел со своего трона и усадил на него Шамиля. Затем Шамиль говорил с ним в отношении этого дела и сказал в заключение: «Не надлежит, чтобы был между вами обоими спор, которому радуются неверные». Исмаил-паша сказал Шамилю: «Я сделаю то, что ты мне прикажешь». Шамиль ему сказал: «Я думаю, что тебе нужно послать к нему твоего сына». И Исмаил послал. И когда к падишаху прибыл этот сын Исмаила, то все обрадовались и проявили радость многократной стрельбой из пушек».
Личность имама волновала и египтян. С ним встречались для бесед, оказывали уважение. «В один из дней к Шамилю пришел ученый из египтян и говорил с ним в отношении убийств. Шамиль ему ответил: «Истинно, мы совершали это в соответствии с тем, что [написано] в книгах шариата». Тогда этот ученый сказал: «Если это было так, то добро тебе». Затем Шамиль приказал подать книги. Их принесли в мешке, который несли 2 человека. Шамиль показал ему в них доказательство, оправдывающее то, что он совершал. Этот ученый был удовлетворен и признал [достоинства] Шамиля».
Из Каира семейство Шамиля направилось в Порт-Саид, откуда через недавно открытый Суэцкий канал надо было продвигаться в Красное море и далее до Джидды. Это был типичный восточный город. Главной достопримечательностью окрестностей Джидды была гробница Хавы (Евы). В городе было заметно множество паломников, которые после прибытия сюда и отдыха, направлялись в Мекку. Туда же последовало семейство имама.
Популярность Шамиля у местного населения в Аравии была огромна, «никто даже из владык Турции не пользовался таким обожанием и поклонением, каковые выпали на долю бывшего властителя Кавказа. Например, в мечетях Мекки в то время, когда туда приходил молиться Шамиль, происходила всегда такая страшная давка, что турецкая полиция и муллы решили, наконец, назначить для Шамиля особые ночные часы, когда жители города и богомольцы отправлялись спать. Народ бросался за ним вслед и целовал не только его руки, ноги и одежду, но и те места на плитах мечети, где ступала его нога, и где он стоял во время молитвы».
«Жизнь в Мекке была для Шамиля приятной, – писал летописец Хайдарбек из Геничутля. – Состояние его там первоначально улучшилось. Он исполнил церемонии, связанные с хаджем – как с большим, так и малым».
Вместе с Шамилем в хадже участвовало немало паломников из Дагестана: Мухаммад-Амин (бывший наиб), Хаджияв (бывший казначей в имамате), двоюродный брат имама Ибрахим и Магома, Махмуд-Эфенди и др.
«В Мекку к Шамилю пришли большие алимы, мударисы, имамы, проповедники, шейхи, – вспоминал Абдурахман из аварского селения Телетль, прибывший на хадж вместе с Шамилем. – Они пришли к нему в качестве паломников, чтобы увидеть его лицо. Эмир Мекки издал указ, чтобы его почитали».
В одну из пятниц до проповеди шериф Мекки Абдулла Камиль Паша пригласил Шамиля подняться на кафедру «мечети для того, чтобы видели его и знатные и простой народ».
Наступил месяц зуль-хиджа 1286 года (4 марта 1870 г.), когда мусульмане совершают ритуалы пятого столпа ислама. Шамиль со своим семейством сделали полное омовение и направились в мечеть аль-Харам для совершения таваф аль-кудум (семикратный обход Каабы), пили воду из источника Зам-зам, поднялись на холм Сафа и Марва. В восьмой день месяца зуль-хиджа паломники вступили в состояние ихрама для хаджа и направились из Мекки в долину Мина, где провели ночь, читая молитвы и поминая Аллаха. С восходом солнца следующего дня все направились в местность Арафат, пребывание в которой является основным действием хаджа. После захода солнца паломники покинули Арафат и переместились в долину Муздалифа, где провели ночь. Наутро все проследовали в местность Мина, совершали бросание камней в джамрат аль-анаба и выполняли оставшиеся ритуалы.
После благополучно совершенного паломничества в 1870 году, Шамиль со своей семьей поселился в Медине. Город произвел впечатление на Шамиля, прежде всего тем, что здесь был похоронен пророк Мухаммад ﷺ.
По указанию царского правительства, после выполнения хаджа, имам с семьей обязан был вернуться в Россию.
Но непредвиденные обстоятельства задержали отъезд паломников. 13 мая 1870 года в Медине умерла дочь Сафият. Сам Шамиль, видимо, предчувствовал и свой конец. Он был стар, болен, да и многочисленные старые раны давали о себе знать, а поэтому скорое возвращение в Россию откладывалось.
По просьбе Шамиля было составлено письмо к султану Абдул-Азизу, в котором он просил обратиться к Александру II, чтобы тот разрешил его сыну Гази-Мухаммаду приехать к нему повидаться в последний раз. И султан с успехом исполнил пожелание своего почетного гостя. Информация о болезни Шамиля в Медине дошла до Гази-Мухаммада, проживавшего с семьей в Киеве, который спешно начал хлопотать о поездке к отцу. Разрешение было получено.
В своей летописи ал-Карахи, рассказывая о жизни имама в Медине, писал, что «семья Шамиля считала нездоровым для себя климат Медины». Скорее всего жены и дочери имама прибыли в эти края уже, будучи больными, а смена климата усугубила их недуг. Сам Шамиль об этом говорил так: «Самая приятная для меня вещь - умереть здесь, так ради чего же мне переезжать в другое место».
Шамиль много молился, размышлял... Снова хоронил близких. Страдал безмерно от застарелых ран и перемены климата.
Из записок И.Н. Захарьина (Якунина), на основе его встреч и бесед с Мухаммадом-Шефи, средним сыном Шамиля, следует, что имам в начале 1871 года пожелал еще раз совершить хадж. Поскольку он был слаб, и не мог уже ехать верхом, то ему было приспособлено особое сиденье, укрепленное между двумя верблюдами, вести которых ровным шагом должен был особый поводырь. «…В первую же ночь по выезде из Медины, поводырь не досмотрел как-то, и один из верблюдов шагнул вперед другого, вследствие чего один конец сиденья сорвался с горба продвинувшегося вперед верблюда, и старик Шамиль упал на землю и сильно расшибся. Караван тотчас же вернулся в Медину».
С этих пор Шамиль уже почти не вставал. Имам постоянно думает о том, что станет с семьей после его кончины. Силы покидали старого Шамиля. И кто же определяет – когда человеку умирать? Ведь поистине «…никто не умрет ранее предопределенного часа смерти». До последних дней своих имам молил и просил Всевышнего о прощении грехов, когда ангел смерти тихо посетил и забрал его душу в ночь с третьего на четвертое февраля 1871 года. «После того, как все мечты Шамиля исполнились, отведенный ему срок жизни закончился».
«…Увидев, что состояние Шамиля резко ухудшилось, его жены Заидат и Шуайнат, сообщили об этом шейху Ахмеду ур-Руфаи. Этот благородный шейх, ставший духовным и верным братом Шамиля, тотчас же поторопился к больному. Когда он пришел, члены семьи Шамиля, стоявшие вокруг его постели, тотчас же вышли из комнаты. По просьбе Шамиля в комнате остался лишь сын Мухаммад-Камиль, которому едва исполнилось семь лет.
Войдя в комнату, шейх встал у изголовья Шамиля. Его взор, полный любви и грусти был направлен на угасающие глубокие и спокойные глаза великого путника, собравшегося в свой последний путь, словно шахид, который предстал перед взором Аллаха, который еще не отдал душу и изо всех сил старался быть в сознании. В его голосе стонала самая грустная и страдальческая загробная музыка.
Шейх, срывающимся от плача голосом обратился к Шамилю: «Эй, стоящий перед взором Аллаха брат, скажи, что Аллах один, и кроме него другого не бывает!»
Шамиль, бывший в сильной горячке и готовясь предстать перед Аллахом, услышав обращенные к себе слова, с достоинством и внушительно повернул свою голову к шейху и, словно от глубокого сна открывая глаза, сделал рукой знак. Имам лежал на спине, а пальцы обеих рук были соединены у него на груди. Уважаемый и достойный путник, выходя в свой великий и вечный путь, последним усилием гаснущих глаз сделал знак, чтобы ему помогли. Когда его пальцы были освобождены, Шамиль вытянул руки вдоль своего тела, и, подняв указательный палец правой руки, исходящим из глубины души львиным голосом и порывом произнес слова шахады. Эти глаза, полные света и огня, разгонявшие сон русских царей, годами громившие отборные их войска, угасали вместе с вечерним солнцем Медины. Перед волей Всевышнего упала грива Дагестанского Льва, который внушал страх сильным и реальным смертям и в самые драматические годы отгонял их от себя.
Во время этого «солнечного затмения», бросившего в темный зиндан осиротевший Кавказ, оставалось несколько минут до вечернего азана. Был четверг, двадцать пятого зуль-каида 1287 года по хиджре».
Сразу после утреннего намаза началось прощание с имамом. Жены Заидат и Шуанат, дочери Патимат, Наджават с супругом Давудом, Баху-Меседу и младший сын Мухаммад-Камиль с няней Вали-Кыз вошли в комнату и в почтительной позе стали вокруг покойного. В это время шейх Ахмед-ур Руфаи, взяв за руку маленького Мухаммада-Камиля, подвел его к дорогому телу отца и сказал: «Сынок, поцелуй праведную руку своего отца!» С сиротской скорбью и волнением ребенок, взяв обеими руками эту бесподобную руку, давшую высокое достоинство саблям и наводящую ужас на врагов, приложил к ней свои губы.
«Этот священный аромат, – сказал мальчику шейх Ахмед-ур Руфан, – бывает лишь у тех, кто достиг степени шахида. Несомненно, твой отец один из предводителей той группы святых шахидов, которые являются самыми любимыми для Аллаха!» Сказав это, он обнял осиротевшую голову ребенка.
Представитель османского падишаха в Медине шейхул-харам Хаджи Амин-паша, после посещения семьи Шамиля, подойдя к покойному, начал лично контролировать процесс его омовения и одеяния в саван. Взяв кувшин и участвуя в процессе омовения, шейхул-харам Амин-паша выполнил по отношению к Шамилю свои обязанности и продемонстрировал от имени султана его исключительное уважение к покойному.
Летописец ал-Карахи в своей книге поместил воспоминания-свидетельства некоторых очевидцев того, что происходило в Медине после смерти имама Шамиля. Например, шейх Ахмед ал-Мадани ар-Ригуни передал Хаджи Абдулле, внуку шейха Абдурахмана Сугури свои впечатления о похоронах Шамиля, при которых многие горожане, провожая в последний путь имама, плакали и восклицали: «"О султан ислама! О венец сражающихся за веру и защитник религии, смерть твоя - великое бедствие". К его телу столпилось на местности ал-Бакия ал-Гаркад, желая снискать благословения, неисчислимое множество народу».
Исхак из селения Урма (Исхак ал-Урмави), о котором ал-Карахи отзывается как о рассудительном и заслуживающим доверие, передал, что «когда умер шейх Шамиль, да будет свята его душа, в Медине, то его тело принесли к месту нахождения благородной могилы [т.е. могилы Мухаммада], да будет молитва Аллаха над прославившим ее, и оставили его для молитвы над ним. Старший из их шейхов призывал благословение Аллаха, а все остальные заключали "амин". Этот старший из шейхов сказал [обращаясь к могиле Мухаммада] следующее: "Поистине, этот шейх Шамиль приложил все свои усилия для распространения твоего шариата, ради которого ты был послан. Он справедливо сражался на пути Аллаха Всевышнего за веру, для возвеличения религии твоей до тех пор, пока не пленили его враги. Затем он спасся, [укрывшись] в священном доме Аллаха и местопребывании твоей благородной могилы. И, истинно, мы все присутствующие, ища у тебя заступничества для него и свидетельствуя в его пользу об этом упомянутом [приложении всех усилий Шамилем], все до единого - перед тобой. Итак, прими же это свидетельствование от нас и возьми его [и поставь] перед собою для заступничества перед твоим благородным подателем владыкой"».
Очевидец похорон Шамиля Абдурахман из селения Телетль писал: «На похороны имама Шамиля пришли большие алимы и другие известные люди города Медины. И джаназа-намаз (погребальный намаз) совершили в Равза, в мечети пророка, ﷺ. Много людей оплакивало его. Женщины, дети, поднявшись на крыши домов, провожали имама, говорили, что смерть эмира людей газавата большая беда. Перед тем, как отнести тело на кладбище, собралось много народу. Было много желающих, готовых отнести тело Шамиля на кладбище Бакия, ибо от этого хотели получить воздаяние Аллаха».
Тем временем, Гази-Мухаммад, продвигаясь в Хиджас тем же морским путем вдоль берега Красного моря, что и ранее его отец, пытался добраться до Медины. Однако вследствие преграждения дороги на Медину арабами-кочевниками, ему пришлось плыть чуть далее и прибыть в Мекку. Здесь он узнал о смерти отца.
Всю свою жизнь Гази-Мухаммад находился рядом со своим отцом, в годы войны, в Калуге, Киеве, а вот проводить в последний путь своего родителя, ему было не суждено.
Получив печальную весть, Гази-Мухаммад произнес: «"Истинно, мы от Аллаха и к нему возвращаемся", а затем заплакал. Он стал произносить эту фразу и плакать до того, что его глаза покраснели и распухли. Затем он устроил поминки для всех паломников-дагестанцев и сказал им следующее: "Мой отец владел этой страной Дагестаном, и когда вы достигнете вашей родины, то требуйте от ее жителей, чтобы они совершили по нем заупокойную молитву и чистосердечно простили все то, чем он их огорчил". Затем Гази-Мухаммад сказал паломникам: "Истинно, я пленник русского царя, так помолитесь же за меня, чтобы избавил меня Аллах Всевышний от этого плена". Затем Гази-Мухаммад достиг Медины и посетил места паломничества, прежде чем посетить могилу своего отца».
По свидетельству современников Шамиля предали земле на вершине небольшого холмика, на месте, которое еще при жизни было выбрано самим имамом.
Рассказ одного из паломников, Мала Хусейна из селения Гимры, посетившего кладбище Джаннат аль-Бакия в конце XIX века, записанный и хранящийся у потомков, дает некоторую информацию о месте захоронения имама: «Могилы его (Шамиля) дочерей Фатимы и Сафии тоже находятся рядом с его могилой. После его (Шамиля) могилы – Фатима, далее Сафия, рядом могила Аббаса дяди пророка Мухаммада, ﷺ, и Фатима дочь пророка Мухаммада, ﷺ. Между могилами Аббаса и Шамиля 4 шага и это на восточной части от могилы Аббаса (да будет доволен им Аллах). Сзади них Къубба, где похоронены дочери пророка Мухаммада, ﷺ». От себя добавим, что за могилой Аббаса находятся захоронения потомков пророка Мухаммада, ﷺ, Зейн аль-Абидина, Мухаммад-Бакира, Джафар-Садика. Их небольшие скромные надмогильные камни можно видеть и сегодня. Исходя и вышеприведенного описания, местонахождение могилы Шамиля и его детей можно определить лишь приблизительно, поскольку в мае 1925 года по приказу короля Ибн Сауда все мавзолеи и высокие плиты на кладбище были снесены.
Так закончилась необыкновенная жизнь горца, начавшаяся в ауле Гимры и закончившаяся в священных местах Аравии.
Еще при жизни Шамиля, составившей целую эпоху, его имя стало легендой. В этой жизни было много побед и поражений, взлетов и падений, обретений и горьких потерь. Но при всем этом, этот человек всегда оставался верным своим принципам, через все испытания проходил с достоинством. Он являлся основателем уникального для того времени государственного образования на Кавказе, которое было гораздо более современнее и прогрессивнее в философии обеспечения жизни людей, чем многое из того, что окружало тогда имама и его имамат. Его реформы способствовали объединению горских общин, формированию общекавказского самосознания, утверждению государственности, порядка и права. Поистине, он был человеком государственного мышления.
«Шамиля, попавшего в плен к противникам, Всевышний Аллах избавил от унижения и мести с их стороны. Они с почетом, выказывая большое уважение, доставили имама в свою столицу Петербург. Аллах при этом спас не только Шамиля, но также его семью и прочих домочадцев… Мало того, Всевышний принудил их безвозмездно действовать в пользу имама - в конце концов, они сами доставили Шамиля вместе с его семьей в священный город Мекку, куда, как известно, люди попадают обычно, лишь с величайшим трудом».
От смерти Шамиль никогда не скрывался. Об этом свидетельствует его боевая жизнь, многочисленные раны на теле. В самых жарких сражениях вокруг него гибли его сподвижники, родственники, ради спасения людей он жертвовал своими близкими, в том числе и старшим сыном на Ахульго в 1839 году. Видя бедственное положение вокруг, он и себе желал подобное, дабы не отстать от своих подчиненных. Но смерть всегда обходила его стороной.
Он был похож на Халида бин Валида, сподвижника пророка, ﷺ, который желая быть убитым в бою на пути Аллаха, врывался в самую гущу сражений, и на его теле не было места размером с ладонь, на котором не было бы следа от ранений. Но Всевышний Аллах предопределил ему умереть в своей постели никем не побеждённым.
И Шамилю было уготовано, не погибнуть в жестокой войне, не умереть в тоскливом плену, пусть даже почетном, а совершив обязательный для каждого мусульманина ритуал, о котором он всегда мечтал, завершить свою удивительную жизнь в священном городе Медине, где покоился его любимец - пророк Мухаммад,ﷺ.
Здесь в Медине медленно опускался занавес эпохи Шамиля, занесенной в скрижали всемирной истории, люди провожали человека, всколыхнувшего человечество, оставившего ярчайший след в его памяти, давшего богатейший материал для писателей, поэтов, драматургов, композиторов, философов, политиков, которые писали и продолжают писать о его невероятном жизненном пути.
В далекой Медине уходила эпоха кавказского Шамиля. Его провожали как простого смертного, совершая обычные ритуалы, воздвигнув над его могилой простой камень. В своей летописи Мухаммад-Тахир ал-Карахи, отметил этот факт просто: «Шамиль погрузился во всякое благоденствие».
Многие дагестанские паломники после совершения хаджа, прибыв в Медину, посещают могилу пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). Затем на кладбище «Джаннат аль-Бакия» они стараются найти место захоронения имама Шамиля, но, увы, безрезультатно. Но одному дагестанскому паломнику в свое время удалось переписать надпись на стеле имама, которая в переводе гласила:
«Могила шейха Шамуйила, [бывшего] борцом за правое дело, так что в теле его оказалось двадцать ран, [полученных] от неверных и людей порока. Эта могила сведущего об Аллахе и борца за правое дело, двадцать пять лет ходившего по пути Аллаха, славного, превосходного ученого, труженика, имама, повелителя правоверных ал-Хаджи аш-Шайх Шамуйила ад-Дагустани. Да простит Аллах его и родителей его и потомков его и да будет милость тому, кто посетит могилу его для [произнесения] благородной Фатихи за его душу! 1287 года, 24 зи-л-када».
В середине памятника еще написано: Он (т.е. Аллах) живой, вечный»
В другом месте на памятнике написано:
«Это могила шейха, имама, борца за правое дело, повелителя правоверных аш-Шайх Шамуйила ад-Дагустани, который в течение двадцати пяти лет боролся с русскими, так что тело его получило двадцать четыре раны. Душе его – благородная Фатиха!».
В комментарии к надписи, говорится, что летописец Кавказской войны Мухаммад-Тахир ал-Карахи относит смерть Шамиля к «ночи заклания», т.е. к 10-му дню месяца зул-хиджа, что соответствует 4 марта. Зять Шамиля Абдурахман пишет, что имам умер 4 февраля. Данная эпитафия вносит ясность, указывая на 3 февраля или на 15 февраля по новому стилю. Так как мусульманский календарь считает начало суткам с вечера, после захода солнца, и если смерть произошла вечером, то Абдурахман отнес ее уже к следующему числу месяца, т.е. 4 февраля.
Что касается старого и нового стиля, то хронологию Кавказской войны мы изучаем по источникам, где даты даны по старому стилю. Поэтому и дату смерти Шамиля можно определять по старому стилю, хотя не будет ошибкой, если делать это по новому стилю.
Осиротевшая семья имама, пребывая в печали, ожидала приезда Гази-Мухаммада, который прибыв в Медину, несколько скрасил пребывание жен и детей Шамиля. Ситуация была непростой, существовала некоторая неопределенность в будущем семьи. Надо было возвращаться в Россию, как было оговорено ранее, однако практически все были больны и не могли в скором времени отправиться в обратный путь. Сам Гази-Мухаммад через некоторое время должен был вернуться в Киев. Было решено написать письмо князю Барятинскому, в надежде, что дело как-то разрешится положительно.
К чести Барятинского, надо отметить, что князь никогда не забывал о Шамиле и его семье, всегда был к нему внимателен и по многим благодарностям в его адрес в письмах, можно судить, что он не раз помогал семье имама. Вот и в данном письме, соболезнуя женам по случаю смерти Шамиля, князь обещал, что по возвращении в Россию, их судьба будет устроена.
На основе переписки и воспоминаний, можно предположить, что по каким-то причинам семья имама решила переехать из Медины. Куда? Скорее всего, в Стамбул, где климат был мягче, да и ближе к центру. По дороге, в городе Таиф, что в 70 километрах юго-восточнее Мекки, как свидетельствует Мухаммад-Шефи, в мае 1871 года скончалась супруга имама Заидат, пережившая мужа лишь на три месяца. Похоронили ее в Мекке.
Некоторое время поредевшая семья имама проживала в Мекке. Отсюда Барятинскому были посланы письма. В своем послании к князю Шуанат просит о внимании к Гази-Мухаммаду, намекая, чтобы Барятинский похлопотал о его переезде в Османскую империю, а дети благодарят князя за его письмо к ним. Скорее всего, на семейном совете во главе с Гази-Мухаммадом было решено не возвращаться в Россию. Это становится понятным из писем к Барятинскому. Шуанат и дети имама благодарят князя, а свое нахождение в Аравии объясняют заветами родителей, «не покидать так скоро их могил». Гази-Мухаммад же надеется на положительное разрешение своего вопроса о переселении к осиротевшей семье в роли попечителя.
Побыв некоторое время с осиротевшей семьей, Гази-Мухаммад, как и обещал, вернулся в Россию. Здесь с братом Мухаммадом-Шефи они обратились с ходатайством дозволить Гази-Мухаммаду «переселиться, в виде бессрочного отпуска, в Турцию для устройства быта оставшихся вдов Шамиля и для попечения за ними».
После ознакомления с докладом военного министра, 17 августа 1871 года Александр II соизволил повелеть:
«1) Дозволить Гази-Магомету (находящемуся ныне в Киеве) с его семьею, вдовами покойного Шамиля и находящимся при одной из них сыном, проживать за границею, не лишая их при этом назначенного уже им высочайшею милостию содержания, именно Гази-Магомету по пяти тысяч руб. в год, а двум вдовам Шамиля (с сыном одной из них) по одной тысяче каждой, всего же по семи тысяч руб. в год. Штабс-ротмистру Собственного Его Величества конвоя, Магомету-Шеффи, как состоящему на службе, производить, как уже было повелено, по одной тысяче добавочного пособия сверх получаемого им по службе содержания.
2) Для покрытия долгов, вызванных переселением Шамиля с его семейством в Мекку, болезнью его, и расходов на предстоящий переезд Гази-Магомета отпустить сему последнему, в виде единовременного пособия, всю ту сумму, которая останется свободною по смете текущего 1871 г. от уменьшения расходов казны на содержание покойного Шамиля и на наем ему в Киеве помещения».
Разрешение было получено, и Гази-Мухаммад со своей женой и дочерью покинул Россию. И если проводить в последний путь отца он не успел, то дальнейшую свою жизнь сын имама провел на службе у султана, а последние годы жизни в Медине, где закончил свой земной путь и был похоронен, как и его отец, на кладбище Джаннат аль-Баки.
Когда в октябре 1859 г. Шамиля пригласили посетить Императорскую публичную библиотеку в Санкт-Петербурге, ему были показаны книги на 22 языках, написанные о нем, изданные в разное время на русском, английском, шведском, датском, немецком, польском, венгерском, французском, голландском, итальянском, латышском и других языках.
Наверное, это понравилось имаму, он долго рассматривал свой портрет, помещенный в одном английском издании. При прощании директор библиотеки спросил Шамиля, что ему более всего понравилось здесь.
«Осмотр мой, – отвечал имам, – был слишком быстр, чтобы я мог сказать, что здесь всего примечательнее, но более всего меня поразила возможность собрать в одном месте столько источников знания...». Имам тогда не предполагал, что книг о нем будет еще больше.
«Подробное перечисление всех подвигов Шамиля, – отмечал летописец Хайдарбек Геничутлинский, – дело просто невозможное для подобных мне слабых людей. Глубоко познать все его похвальные качества – это все равно, что пытаться переплыть море, а на это не решится никто из моих современников. Разве не так? Клянусь, если бы я, при содействии Всевышнего Творца попытался собрать и описать все деяния названного имама, то образовались бы огромные тома».
И сегодня Шамиль продолжает волновать ученых, поэтов, писателей, художников, политиков. Слово об имаме Шамиле еще впереди, а поэтому история человека-легенды еще не дописана.
Библиография
Bab-ı Ali Vekalet Arşivi. İrade Dahiliye. № 42643 (Архив правительства. Приказы министерства внутренних дел. № 42643. 23 сафара 1287 (21 мая 1870).
Буниятов З.М. Османо-Кавказские отношения (Новые документы) / Наш Дагестан. 1994. №№ 167-168.
Вайнахи и имперская власть: проблема Чечни и Ингушетии во внутренней политике России и СССР (начало XIX - середина XX в.). – М. РОССПЭН. 2011.
Газета «Аль-Вакаи аль-Мисрия». 1869. 24 июня. № 305.
Захарьин (Якунин) И.Н. Генерал Шамиль - и его рассказы об отце // Встречи и воспоминания. Из литературного и военного мира. СПб. 1903.
Кавказский календарь на 1870 год. – Тифлис, 1869.
КОГА. Ф. канц. киевского, подольского и волынского ген.-губ., д. № 201, 1868 г.
Крачковский Н. Ю. Неизданное письмо Шаммиля // Записки института востоковедения Академии наук СССР. – Л., 1933. II. 1.
РГВИА. Ф. 400. Оп. 9. Д. 32049.
Саййид Абдурахман, сын Джамалуддина ал-Хусайни ал-Газигумуки ад-Дагестани. Краткое изложение подробного описания дел имама Шамиля: Калуга, 1281 г.х.: Ӽулāçат ат-тафçӣл ´ан а̩хвāл ал-имāм Шамуӣл / Пер. с араб., введ., коммент., указ. Н. А. Тагировой. – М.: Вост. лит., 2002.
Скальковский К. Путевые впечатления в Испании, Египте, Аравии и Индии. 1869-1872. – СПб., 1873.
Tarık Mümtaz Göztepe. Dağıstan Aslanı İmam Şamil. – İstanbul: SebilYayınevi, 1994. С. 437. (Пер. с турецк. А. Муртазалиева).
Хайдарбек Геничутлинский. Историко-биографические и исторические очерки (пер. с араб. Т. Айтберова). – Махачкала, 1992.
Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. – М.-Л., 1941.
Эпиграфические памятники Северного Кавказа / Издание текстов, пер., коммент., ст. и приложения Л. И. Лаврова. – М.: «Наука», 1980.
Extended Abstract
The article refers to the arrival of Imam Shamil with his family in the Ottoman Caliphate, to make a pilgrimage (hajj).
On Monday, May 17, 1869, Shamil arrived in Istanbul. The arrival of the Imam's family in the capital of the Ottoman Empire was solemn when Shamil got off the ship, he was met by a large number of people. The imam was shown the sights of Istanbul. Before departing for Hijas, Shamil arrived to the sultan to say goodbye. The Sultan received Shamil in a solemn audience, which honored only the headive and the royals, and at all kissed his hand. At the wharf Shamil saw off a mass of people, many noble people led by Sheikh-ul-Islam. After a long farewell, Shamil left Istanbul.
The waterway to Mecca ran through Alexandria. A stop was made here, Shamil was invited to Cairo to meet with Hediv, the sultan's governor. The imam was received with great honors. At the palace he was met by the viceroy, Hediv Ismail Pasha. Hediv paid homage to him, stepped down from his throne and placed Shamil on it. The identity of the imam also worried the Egyptians. We met with him for conversations, were respected. From Cairo, the Shamil family headed to Port Said, from where the newly opened Suez Canal had to advance to the Red Sea and further to Jeddah.
Shamil's popularity with the local population in Arabia was huge, no one enjoyed such attention, which fell to the share of the Caucasian imam. In the mosques of Mecca, when Shamil came there to pray, there was always such a terrible stampede that the Turkish police and mullahs decided to appoint a special night watch for Shamil, when the inhabitants of the city and pilgrims went to sleep. The people followed him and kissed not only his hands, legs and clothes, but also those places on the slabs of the mosque where his foot had set foot and where he stood during prayer. Together with Shamil, many pilgrims from Dagestan took part in the hajj. One Friday before the sermon, the sheriff of Mecca, Abdullah Kamil Pasha, invited Shamil to go up to the mosque pulpit to be seen by everyone.
After a successful pilgrimage in 1870, Shamil and his family settled in Medina. The city impressed Shamil, especially because the Prophet Muhammad was buried here. At the direction of the Russian government, after the hajj, the imam and his family had to return to Russia. But the circumstances delayed the departure of pilgrims. On May 13, 1870, Safiyat's daughter died in Medina. Shamil himself, apparently, foresaw his end. He was old, ill, and numerous old wounds made themselves felt, and therefore the imminent return to Russia was postponed. At Shamil's request, a letter was written to Sultan Abdul-Aziz in which he asked him to ask Alexander II to allow his son Ghazi-Muhammad to come to see him for the last time. And the sultan successfully fulfilled the wish of his guest of honor. Information about Shamil's illness in Medina reached Ghazi-Muhammad, who lived with his family in Kiev, and he began to worry about going to his father. Permission was obtained.
In early 1871, Shamil wished to once again perform the hajj. Since he was weak and could no longer ride, he was prepared a special seat, fortified between two camels, which should have been led by a special guide. However, as soon as they left Medina, Shamil fell to the ground and crashed violently. The caravan returned to Medina. Since then, Shamil almost did not get up. The imam is constantly thinking about what will become of the family after his death. The forces left old Shamil. On the night of February 3 and 4, 1871, Shamil died. The representative of the Ottoman Padishah in Medina, Sheikhul-haram Haji Amin Pasha, after visiting Shamil's family, came to the deceased, began to personally control the process of his abode and attire in the shroud. Sheikhul-haram Amin Pasha fulfilled his duties towards Shamil and demonstrated on behalf of the Sultan his exceptional respect for the deceased.
The funeral of Imam Shamil was attended by large alims and other famous people of the city of Medina. Janaz-namaz was carried out in Ravza, in the mosque of the prophet. A lot of people mourned him. Women, children, rising on the roofs of houses, saw off the imam, said that the death of the emir of the people of Gazawat is a big disaster. Before the body was taken to the cemetery, a lot of people gathered. There were many willing to take Shamil's body to the cemetery of Bakia, for they wanted to receive Allah's retribution from it. Shamil was buried on top of a small hill, on a place that was chosen by the imam himself during his lifetime. Meanwhile, Ghazi-Muhammad, advancing to Hijas by the same sea along the Red Sea coast as his father had previously been, was trying to reach Medina. However, due to the blocking of the road to Medina by the Nomads Arabs, he had to sail a little further and arrive in Mecca. Here he learned of his father's death.
Even during Shamil's life, which made up the whole era, his name became a legend. In this life there were many victories and defeats, ups and downs, gains and bitter losses. But with all this, this man has always remained true to his principles, through all trials passed with dignity. He was the founder of the unique state education in the Caucasus at that time, which was much more modern and progressive in the philosophy of ensuring people's lives than much of what surrounded the Imam and his imam at that time. His reforms contributed to the unification of mountain communities, the formation of Caucasian identity, the establishment of statehood, order and law. Truly, he was a man of state thinking.
Shamil was prepared not to die in a brutal war, not to die in a dreary captivity, even if honorable, but to perform a mandatory ritual for every Muslim, which he always dreamed of, to end his amazing life in the holy city of Medina, where his beloved - the Prophet Muhammad rested.
The article presents some of the author's reflections on the resonance of Shamil on modern society. The article is written on the basis of a variety of sources.
TYB Akademi 32: Kafkasya / Mayıs 2021
Türkçe karakter kullanılmayan ve büyük harflerle yazılmış yorumlar onaylanmamaktadır.